Дав задание напарнику по дальнейшей работе по подготовке нашего "производства" я в одиночку отправился к озеру. Предстояло проверить на сгибаемость растущие на озере деревья, от этого зависело, будет у нас легкое колесо, или придется делать его, как и делали до этого. А доски у нас были дефицитом, на колеса пускать не хотелось.
То, что тут мне приходится постоянно вспоминать чуть ли не доисторические приспособления, чтобы облегчить свое существование меня крайне изумляло. Никогда бы не подумал что, попав сюда, к инопланетянам, я попаду в такую вот сложную во всех отношениях бодягу. У нас на земле инопланетян в книгах и фильмах всегда показывали пусть и агрессивных, но технически очень продвинутых, никто даже подумать не мог, что они окажутся настолько отсталыми. Хотя, конечно, судить обо всех возможных мирах, где существуют разумные в таком вот контексте не стоит. Это мне так повезло, ну и Лизе естественно. А может, нас специально сюда забросили, чтобы мы тут прогрессорством занялись и хоть как-то помогли здешним людям выйти из состояния закостенелости и дикости? Ага, счас. То-то и меня и Лизу в умирающие тела засунули. Никому нафиг не нужно наше возможное прогрессорство, не нужны наши знания, да и что можно сделать в таких вот условиях. Тут железа даже нет, какое нафиг прогрессорство. Тут выжить и то сложно. Даже Робинзону, мне кажется, легче было, у него хоть какие-то инструменты были, и не было столь агрессивной фауны. Одно хорошо – это наличие людей, причем ничем не отличающихся от землян.
Да и ныть уже надо прекращать. Я каждый час должен славить Всевышнего за предоставленную мне возможность чувствовать себя, знать, что я – это я, пусть и в чужом теле. Вот это действительно заслуживает внимания, это настолько необычно для моего понимания, что я на всякий случай даже думать об этом не стану. А то разнылся тут…. Возьмет да и перекинет обратно, чтобы не ныл. Надоест ему выслушивать от меня вместо спасибо упреки и …, все, прощай молодость, прощай жизнь. А мне очень хочется жить, я даже не обращаю внимания, что живу за счет чужой жизни. Правда, я уже убедил сам себя, что мы с Семесом помогли друг другу, я же мутуалист. Не надо путать с мутантом, хотя …, и такое можно сказать обо мне. Мое в этом теле только сознание, или дух, ну может душа, как принято называть у землян ту эфирную оболочку, что отлетает со смертью тела. Вот Господь и сподобил меня оказаться в другом теле, не дал погибнуть моей душе, и мое сознание не угасло, а продолжает жить.
– Спасибо тебе Всевышний, я тебе признателен, и я твой должник. Если ты захочешь, чтобы я что-то сделал для тебя, ты только намекни, все сделаю, если конечно смогу. Но жизнь, которую ты мне дал, я за тебя всегда готов отдать. Знай это. – Мои громкие в этот раз слова остались как я, и ожидал, без ответа.
Обдумывая все это на бегу, я и не заметил, как оказался у горного кряжа, где мы уже успели протоптать стежку – дорожку к озеру. А вскоре стоял над обрывом, где всегда спускались вниз. Мне всегда как-то не по себе было, что мы тут топчемся по золотой жиле. Соль и была этой самой жилой, без нее мы вряд ли сможем в дальнейшем заготавливать впрок продукты питания. То, что добывали в поселении из морской воды, было как капля в море. Может именно поэтому никому и в голову не пришло заготавливать что-то впрок. Только сушеные бобы и сыпучие зерновые хранили в качестве запасов. Но и добыча мяса или рыбы здесь то же не панацея. Во-первых трудно, а во-вторых …, то же трудно. Возможно, нам стоит сходить на разведку, на вторую половину острова? Никто же не знает что там? Только предания, что туда нельзя ходить. А почему нельзя? Звери страшные? А здесь выходит они не страшные? Ха! Очень даже, я бы сказал жуть как страшные. Но ведь, вот с этими химерами, живем бок о бок и ничего, привыкаем, как и они к нам, так и мы к ним. Нэт, уж насколько опасна, но мы ее уже едим. Орлы не дадут? Так мы ночью будем идти. Хотя нет, по горам по ночам ходить не стоит. Значит, решено, вот разберемся с насущными делами и пойдем, сходим, посмотрим, что там и как.
Стук топоров оповестил меня, что здесь все нормально, расчистка рощи идет полным ходом.
Меня встретила Лиза, она как чувствовала, что я появлюсь, спешила к стене плача, а увидев меня, бросилась на меня, как будто не видела целую вечность. Мы стояли с ней, обнявшись, и наверняка думали об одном и том же, так как почти одновременно поспешили с вопросом:
– Ты скучал(а) обо мне?
Я засмеялся, Лиза подхватила смех:
– Да, я очень скучал, мне тебя очень не хватает, я никогда не думал, что смогу вновь испытать чувство восторга только при воспоминании о том, что есть у меня моя вторая половинка, и я уверенно могу сказать, что она от меня без ума. Ведь ты от меня без ума? Я прав? Ну, скажи я прав?
– Конечно, прав. Ты всегда рядом со мной, и я тебя ждала. Очень ждала.
Мы целовались, забыв обо всем на свете. Нам не нужен был никто, нам ни к чему были чужие горести и заботы, мы и о своих заботах не вспоминали, вернее у нас была одна забота – это насладится друг другом. Наверное, мы бы так и стояли, обнявшись, и целуя друг друга, и вероятно на этом бы не остановились, если бы не изумленные плошки – глаза детеныша химеры. Он уставился на нас, и как мне показалось, с большим изумлением наблюдал за нашим поведением. Это меня и отрезвило, я не стал продолжать то, что вольно или невольно собирался сделать. Лиза, так же как и я, увлеклась, и ей было не понятно, почему я прекратил ласкать ее грудь. Только когда я кивком головы показал на стоявшего в кустах и наблюдавшего за нами детеныша химеры, она смогла себя успокоить и мы, обнявшись, пошли к своим товарищам.